Дробышевская не должны быть потеряны дети читать. Воспитывать — пробуждать в детях ощущение истины. Последняя книга врача-психотерапевта Надежды Дробышевской «Не должны быть потеряны дети» о проблемах социального сиротства, семейного неблагополучия и прес

10 апреля 2014 года отошла ко Господу Надежда Афанасьевна Дробышевская - врач-психотерапевт, эксперт по вопросам семейного воспитания.

Надежда Афанасьевна была известна общественности как автор документальных книг «Детская правда» и «Не должны быть потеряны дети».

Первая книга, рассказывающая о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение, вышла в 2003 году в Издательстве Белорусского Экзархата по благословению Митрополита Минского и Слуцкого Филарета. Вторая книга, посвященная анализу социального сиротства, семейного неблагополучия и подросткового криминала, была выпущена в 2013 году Издательством Московской Патриархии по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла.

Надежда Дробышевская в 1971 году окончила Витебский медицинский университет. Работала акушером-гинекологом, затем продолжила образование на кафедре психиатрии Московского института усовершенствования врачей. Работая в санатории ЦК партии в Крыму, получила в подарок от одного из сотрудников ЦК КПСС Евангелие. Это событие стало для нее одним из первых шагов к Православию.

В качестве детского врача-психотерапевта Надежда Афанасьевна 6 лет проработала в Республиканской психиатрической больнице (Минск). Выступала за пересмотр сложившейся системы госпитализации трудных детей. «Дети нуждаются, чтобы врачи-психиатры прежде всего проявили свою моральную ответственность за них, - подчеркивала она. - Когда ребенок навсегда теряет мать, а она жива и в одном городе, и бывает иногда даже трезвая, и ребенок не перестает надеяться, что может быть, мать еще заберет его из школы-интерната, и пишет мой подросток такой маме: “Дорогая мама. Это пишет тебе Дима. Я по тебе скучаю. Приедь ко мне хоть когда-нибудь. Мама, я каждый день плачу. Потому что ты ко мне не приезжаешь”. Написал Дима записку, а послать ее некуда. И никто к нему не идет и не едет. Его состояние ухудшается. А мы ему вместо мамы - аминазин!»

После выхода книги «Детская правда» Надежда Афанасьевна была приглашена губернатором Минской области на работу в областную комиссию по делам несовершеннолетних. На этом посту она вела работу по решению проблем семейного неблагополучия и асоциального поведения несовершеннолетних, а также по восстановлению духовно-нравственного воспитания в семье и школе. Надежда Дробышевская активно общалась с педагогами, родителями, учащимися, чиновниками. Свою работу она вела при поддержке и участии священнослужителей Белорусской Православной Церкви.

Выйдя на пенсию, Надежда Дробышевская продолжала ездить на семинары и конференции, проводить встречи с детьми и родителями. Выступала в белорусском и российском телеэфире по теме ювенальной юстиции и другим актуальным вопросам.

Уже заболев неизлечимой болезнью, Надежда Афанасьевна не оставляла мыслей о написании еще одной книги - «Нам некогда». «Мы не только не умеем общаться, но родителям и учителям еще и некогда. Учителям некогда потому, что у них другие цели и задачи, за которые с них спрашивают. Милиции, кстати, тоже некогда. Энтузиастов - единицы среди всех категорий. И счастливы те дети, которым выпадет встретить таких людей. Но больше тех, к кому применяют исключительно репрессивные меры», - говорила она в одном из своих последних интервью.

Труды Надежды Афанасьевны Дробышевской - большой вклад в отечественную педагогику, психологию, психиатрию. Church.by

Последняя книга врача-психотерапевта Надежды Дробышевской «Не должны быть потеряны дети» о проблемах социального сиротства, семейного неблагополучия и преступности несовершеннолетних. Наш корреспондент побеседовал с Надеждой Афанасьевной о ее книге и о том, как важно обычное человеческое общение

Врач-психотерапевт Надежда Афанасьевна Дробышевская – автор двух книг: «Детская правда» (Минск, 2003), которая рассказывает о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение; «Не должны быть потеряны дети» (Москва, 2013), в которой анализируются различные аспекты проблем социального сиротства, семейного неблагополучия и преступности несовершеннолетних. В настоящее время она неизлечимо больна. Наш корреспондент побеседовал с Надеждой Афанасьевной о ее последней книге и о том, как важно обычное человеческое общение.

Фото http://www.zyorna.ru

В 2003 году вышла первая моя книга, через 10 лет – вторая. По сути это документальные материалы, мои дневники. И жизнь показывает, что книги эти нужны. Но их не хватает, и, к моему большому сожалению, не находится финансовой возможности их переиздания.

В последней книге была глава «Общение с детьми». Это моя боль, что главу не включили в книгу! Но, тем не менее, книга состоялась и получила диплом.

Но хочу сказать, что сегодня на первом месте среди проблем – общение детей с родителями, со взрослыми. На виртуальное общение мы хорошо перешли, а от общения лицом к лицу все по разным причинам уходят. Не умеют. Общение – это большое искусство. Я, как психотерапевт, никогда не использовала какие-то иные технологии кроме одной – диалога. Существует такой метод Сократа. И это работало потрясающе! Но для этого нужно время, силы и знания. По словам знаменитой профессора-психиатра Груни Ефимовны Сухаревой, чтобы быть психиатром, надо иметь интеллектуальную подготовку, чтобы быть психотерапевтом, нужно иметь интеллектуальную подготовку (то есть, знания), плюс опыт и искусство. Надо уметь вчувствоваться в душу каждого пациента и, в то же время, работать так, чтобы самому не повредиться.

Если бы Бог дал мне жизнь… К сожалению, я заболела неизлечимой болезнью. Но у меня были мысли и материал на следующую книгу под названием «Нам некогда». Мы не только не умеем общаться, но родителям и учителям еще и некогда. Учителям некогда потому, что у них другие цели и задачи, за которые с них спрашивают. Милиции, кстати, тоже некогда. Энтузиастов – единицы среди всех категорий. И счастливы те дети, которым выпадет встретить таких людей. Но больше тех, к кому применяют исключительно репрессивные меры.

Есть на телевидении передача «Пусть говорят». Много плохого я могу сказать про эту программу, но, в то же время, за неимением другого ведущий выполняет роль, за которую я его ценю. Он выполняет роль психиатра и духовника. Рассматривают различные случаи, и заканчивается передача пожеланием: берегите себя и своих близких. А как? В следующей программе все повторяется по новой. При всем моем уважении к представителям шоу-бизнеса, заключительное слово в такой программе должно быть за священником, богословом. Потому что вопросы рассматриваются духовного порядка.

Выпала духовная составляющая из процесса семейного воспитания. Воспитание стали понимать так: накормить, одеть, дать образование. Пришел как-то ко мне мой родственник, генерал, ему уже 80 лет, а мне – 70, и стали мы вспоминать свою школу. Мое сердце всю жизнь переполнено чувством великой благодарности к учителям. Предметы, которые они преподавали, я уже не помню, но помню, сколько они давали нам знаний по предмету «Как быть человеками», воспитывали чувство ответственности. То, чему сейчас в семье не учат.

Тот же гражданский брак… Пусть бы не муссировали эту тему в средствах массовой информации, пусть бы был хоть один канал, который бы говорил, что это – блуд.

Когда я говорю «гражданский брак», «блуд», не надо воспринимать это как оскорбление. Я не осуждаю, а констатирую факт и жалею этих людей. Те, которые понимают это, на меня не обижаются. В гражданском браке страдают дети, и эти страдания – не на год или два, а на всю жизнь. А потом эти дети, становясь родителями, продолжают эту цепочку зла…

У меня есть близкие мне и дорогие люди, которые имеют внебрачных детей. Есть такие, кто, осознав свое состояние, покаялись и пришли в храм. Например, одна такая знакомая родила ребенка вне брака. Все время злилась и не могла простить того мужчину, который не женился на ней. Свое состояние выплескивала на ребенка. Он стал неуправляемым, дошло до психиатрии. Тогда-то к ней попала моя книга «Детская правда». У нее хватило мужества признать свои ошибки и изменить свое состояние. Все наладилось, и она вышла замуж…

Эта глава про общение очень важна для меня. Там я приводила примеры. Один из них, как я общалась с ребеночком с 3-х лет до 10-ти. С моим родственником. Родители его в разводе. Когда мы встречались, то всегда очень долго беседовали для того, чтобы у ребенка не было невыясненных вопросов. Более того, надо по взгляду ребенка уметь определить, что у него есть вопросы.

Пример. Однажды меня пригласили на консультацию к мальчику, который дрался в школе, его собирались выгонять. Мама долго не признавалась, что семья неблагополучная, но потом сказала. Расплакалась и призналась, что отец пьет, не участвует в воспитании, бывает, бьет. А ребенку нужно одно – чтобы дома был мир, тогда и учеба будет идти по-другому, все будет по-другому.

Фото spb.mk.ru

А мальчишка весь в веснушках, симпатичный такой! Имя Сергей, а фамилия, кажется, Воробьев. И его дразнят – «рыжий воробей». А он начинает обидчиков бить. Говорю ему: «А ты, когда идешь домой, тебе хочется с кем-то поговорить?» Кивает головой – да. А мама рядом сидит. «А с кем бы ты хотел поговорить?» Молча смотрит на маму. Мама радостно смотрит на меня. «А дома кто-нибудь видит, что с тобой надо поговорить». Сергей отрицательно качает головой. Мама же тупо уставилась куда-то вдаль, на лице – ужас. Вопросы остаются без ответа, и ребенок уходит с этим в школу. Я ему говорю: «Ты такой симпатичный, мог бы в драмкружке участвовать». Так он записался! Ребенок ищет какой-то путь, но никто ему не подсказывает его. Это как в трудный момент, если сломана нога, человеку нужно дать костыль…

Еще примеры из главы, которая не опубликована. Однажды приезжаю в гости к родственникам, у которых маленький внук. Перед тем, как он зашел в комнату, я выключила телевизор. Он заходит и взрослым, деловым тоном говорит: «Кто выключил телевизор?» Отвечаю: «Я. И сейчас объясню почему». Чувствуется, что ему это не нравится, но он хочет понять. «То, что показывают в этой передаче, нужно сливать в унитаз. А моя голова, мои глаза и уши – не унитаз». – «Понятно, – говорит он, – у моей бабушки голова – унитаз».

Потом мы говорили с семьей этого мальчика о том, что они несут ответственность за то, что слушают и смотрят их дети. Что когда они вырастут и будут делать нечто ужасное, то не спрашивайте «откуда это?» Вы сами это и вложили. Безусловно не осознанно, не задумываясь о последствиях. Мозг – самый сложный компьютер, который все накапливает и в свое время выдаст такое, что будет рыдать вся семья, а сделать, может быть, уже ничего нельзя будет.

Вот как важно общение! А нам некогда. Знаете, какова цена этой спешки? Олигархи тоже теряют детей, через наркотики, через алкоголь. Это не зависит от социального положения.

Знаете, по жизни так происходит: женщина – это тактик, мужчина – стратег. Женщина знает сиюминутную ситуацию, а мужчина – на расстоянии. И Господь соединяет их вместе. Наше современное чисто женское воспитание приводит к тому, что мало стратегов, даже среди мужчин. Если бы стратегическое мышление было у наших видных деятелей, то никто бы не посмел ставить на каждом углу казино. Потому что те деньги, которые получит общество от этих игр, никогда не окупят тяжелые последствия в будущем…

Если человек в семье получил воспитание, в него заложен какой-то фундамент. Раньше его закладывали родители, религия, род и культура. Все работали в одной связке, в одном направлении, чтобы дать прочный нравственный фундамент.

Сегодня мы утратили эти основы. Возвращаемся к ним, но маленькими шажками. С одной стороны, мы возвращаемся… Но эти казино, эти лотереи… Я как специалист с большим стажем скажу, что туда идут те, кто хочет получить денежки нахаляву.

Почему теперь все поголовно плачут от работы сантехника? Где найти хорошего столяра, слесаря? Раньше учили зарабатывать кропотливым трудом, усидчивостью. Сейчас акцент делается на то, как выиграть… И на генетическом уровне получается какая-то порча. Если вспомнить Владимира Михайловича Бехтерева, посмотрите, какие твердые основы – его дети и внуки при тяжелейших испытаниях в лагерях и тюрьмах, состоялись как профессора.

В собственных глазах все видят себя специалистами. Кстати, на этом «прокалываются» даже большие фирмы. Они проводят тесты и получают по ним «крутого» специалиста. А когда он приходит на место, то де-факто оказывается, что у него только желание есть уметь, а работать он не умеет.

Где-то я читала, что раньше в деревне одной из престижных была профессия кузнеца. Вот собирается мальчишек 10, хотящих стать кузнецами. А мастер одного посылает двор мести, другого дрова порубить, третьего за водой. Кто-то из детей возмущается: я пришел на кузнеца учиться, а что он мне другую работу дает?! И они уходят. Остается двое-трое, которые выполняют все, что велит кузнец. Вот из них выйдут настоящие мастера.

Что я хочу сказать этими примерами? Все приобретается большим трудом. А сегодня молодежь хочет результат быстро и легко.

Фото http://svpressa.ru

Можно сказать так: сегодня в каждом окошке свой пожар, своя беда. Еще хочу сказать о родителях… Они не понимают, что не только их неблагополучным детям нужно встречаться с психологом, но и им самим. «Зачем, – говорят они, – проблемы с ребенком, а не с нами?» А их ребенок днями просиживает у компьютера, в ушах – наушники, так что не дозваться, только если по голове постучать. Говорю родителям: «Скажите, пожалуйста, а кто ему покупал эти игрушки?»

Меня поразил один случай. Мама приводит семилетнего ребенка в храм на раннюю службу. Я обрадовалась – какой мальчик хороший, так рано пришел на службу! А мама говорит: у нас условие – он придет на службу, исповедуется и причастится, а я разрешу ему в компьютере поиграть. В моем представлении – это страшная вещь, потому что Церковью не торгуют.

Однажды в Московской области я встретилась с одним батюшкой, у которого есть православная школа. Он рассказал, что одни родители готовы ему дать миллион и ребенка на воспитание – сами не справляются. И подытожил: без родителей ему не нужен ни миллион, ни ребенок. Только с родителями. Нельзя перекладывать обязанности, у священника – они одни, у родителей – другие. Священник, как и педагог, как и врач-психотерапевт не может воспитывать вместо родителей – только вместе!

У нас хотят, чтобы педагог не обидел, врач не обидел, батюшка не обидел ребенка. Только гладить по головке? А в результате, куда ведут эти благие намерения? В ад. После говорят такому чаду: «Урод, ты мне не нужен!» Нужно, чтобы у родителей был авторитет перед детьми. В общем, непросто быть родителями!

Какая еще сегодня проблема в обществе – никто не хочет видеть боль. Все настроены на радостное состояние, повеселиться… Когда мне пришлось столкнуться с онкологией, я пришла в онкодиспансер. То, что я там увидела, описать невозможно. Насколько одиноки люди в беде! Насколько нуждаются в психологической, да и в другой помощи! И насколько ее мало.

Конечно, есть редчайшие исключения. Как-то я была на рынке, и в одной лавке девочка увидела, что я плохо себя чувствую, так она предложила мне стульчик. А когда узнала, что живу я напротив, то проводила меня до квартиры. Девочка эта приглянулась мне душевным отношением и участием – она заметила то, что ее мама, хозяйка магазинчика, не увидела. Я ей подарила свою книгу, а она обняла меня, и вижу – слезы в глазах. Она мне даже предложила свой телефон на случай, если что-то понадобится. Говорю: «Откуда ты такая, Катюша?» Она: «А я долго на бабушку смотрела – я понимаю».

Но это не частые случаи, к сожалению. Больной чаще всего становится не нужным – надо ухаживать, хлопотать.

Еще момент. В педагогический институт сегодня приходит настолько неподготовленная молодежь. Мне пришлось выступать в одном таком вузе и я спросила: «Как вы понимаете фразу “не должны быть потеряны дети”?» Трудно поверить, но на факультете социальной педагогики некоторые студенты ответили: не должны быть потеряны в лесу, в толпе, в чужом городе… Может, придет к ним это понимание. Но счастье, когда это понимание, а также чувство сострадания, ответственности за свои поступки прививается с детства.

Да, появляются дети-сироты, это есть в обществе и это не нормально. Распределить детей-сирот по детским домам – это «бить по хвостам». Плохая слава у этих учреждений. Их воспитанники боятся потом раскрыть, что воспитывались в детском доме или школе-интернате. И понятно почему… Хотя там тоже есть люди, которые совершают подвиг. Но это энтузиасты. Система никогда не заменит родителей. А в приемных детских семьях часто берут детей люди неподготовленные и идут на минное поле, не будучи саперами. Потом такие последствия… И сколько еще не раскрыто детских боли и слез…

Есть один путь исправления ситуации. Говорить об ответственности быть матерью, о том, что не льготы будешь получать как мать-одиночка, а нести свой тяжелый крест. И если люди будут тебе помогать – слава Богу. Девочка уже в школе должна знать, на что пойдет. Нужно половое просвещение не в том плане, как пользоваться презервативами, а в том – какая это ответственность быть матерью. И заповеди Божии никто не отменял и никто их не отменит и не опровергнет.

Вторая причина: родители не любят самих себя в Евангельском смысле этих слов (Мф. 22, 39). Люди с низким уровнем самоуважения испытывают огромные трудности, стремясь дать своим детям любви больше, чем они имеют к самим себе.

Третья причина недостаточности любви к детям состоит в том, что родители ошибочно полагают, будто дети обязаны оправдывать их ожидания. Родительское ощущение того, что их дети не дотягивают до «нужного уровня», часто становится главным поводом для конфликтов.

Многие родители рассматривают своих детей как движимое имущество, как форму собственности. Они считают, что дети ведут себя должным образом только лишь тогда, когда говорят и делают то, что хотят от них родители. Детское поведение, расходящееся с ожиданиями родителей, вызывает их критику. Отец или мать говорят наполненные смертоносным ядом слова:

- Такого я тебя не люблю!

Не делая этого преднамеренно, они, тем не менее, лишают ребенка своей любви и одобрения. Ребенок начинает чувствовать себя нелюбимым. Так закладывается фундамент его личностных проблем в будущем: многим из нас известны люди, которые, постоянно заискивая перед значимыми старшими (начальником на работе, священниками) пытаются снискать расположение, «оправдать доверие». Им, увы, никто не сказал, что доверие оправдывать не нужно - оно ни в чем не виновато.

Всякое негативное или антиобщественное поведение подростка - это крик о помощи, попытка отделаться от чувств вины, злости и обиды, порожденных критикой и неприятием, с которыми им пришлось столкнуться в самом начале жизни.

Тема, затронутая в этой главе, глубоко и подробно изложена в книге Н.А. Дробышевской «Детская правда», Издательство Белорусского Экзархата, 2002 г. Автор - практикующий врач-психотерапевт, христианка, в течение шести лет работала с трудными детьми и подростками в детском отделении психиатрической больницы.

Пребывание таких детей в психиатрической больнице к улучшению поведения не ведет. Его здесь и быть не может - того настоящего улучшения поведения, которого ждут родители и педагоги, потому что врачи сталкиваются уже со следствием. Вред же от пребывания в психиатрической больнице, от приклеивания диагноза как «ярлыка» несомненный.

Автор считает, что сеть психиатрических больниц в нашей стране стала шириться по мере разрушения Церкви, что нашим детям прежде всего необходимы достойные примеры жизни взрослых. Дети будут пребывать во зле до той поры, пока мы - взрослые - личным примером порядочной жизни не укажем им иной путь.

Разрушение семьи неизбежно влечет за собой разрушение нации. Крушение родительского авторитета в семье рождает крушение всех идеалов в обществе. Отсюда рождается анархия, противостояние и конфликт поколений. Дети обвиняют родителей, родители обвиняют детей.

Сегодня именно в Церковь, к ее служителям, за помощью, советом и поддержкой спешат многие родители. Спешат, когда ситуация дошла до края, когда хватило мудрости осознать свои ошибки и свою беспомощность. И как здорово, если в церкви Божией родители встречают доброго пастыря, который сердечным участием и пастырской мудростью поможет разрешить ситуацию, задаст наводящие вопросы, преподаст мудрый совет, помолится с человеком о его ситуации.

В этой главе мы остановимся подробнее на случаях, в которых родители чаще всего обращаются к священнику. Поговорим и о том, в чем же заключается помощь священника родителям и детям.

Чаще всего к священнику обращаются с жалобами на взрослеющих детей: никого не уважают, не ходят в храм. Обычно это можно слышать от матери, но иногда отцы тоже жалуются на ребенка, который в детстве был «прекрасным мальчиком», чуть ли не собирался уходить в монастырь, а потом вдруг совершенно остыл к церкви, у него появились другие интересы. Возможности поговорить с этими детьми у священника, как правило, нет, поэтому нужно помочь матери или отцу разобраться в конфликте.

Думаю, большую ошибку совершит пастырь, который, выслушав такую жалобу, скажет: «Да, молодежь у нас сейчас такая. Бог ей вообще не нужен, молодые люди погрязли в грехе, это телевизор и рок-музыка сделали свое дело…». Поддержав позицию верующего родителя в отношении «безбожников-детей», этот пастырь, вместо того чтобы помочь отцу или матери понять, не способствуют ли они своим поведением возникновению конфликтной ситуации, с ходу занимает позицию родителей. Мама, конечно, утвердится в своей правоте - ведь сам батюшка поддержал ее! - и теперь уже «с благословения» священнослужителя продолжит ругать и «пилить» сына или дочь.

Очень важным является понимание того, почему родитель обратился к священнику за помощью именно сейчас . Почему проблемы отношений стали особенно острыми именно сегодня? Что изменилось в отношениях с ребенком или в самом родителе за последнее время таким образом?

Бывает, что за обострением отношений стоит просто естественный процесс взросления ребенка и уход его из-под родительского контроля. Но чаще всего этому способствует резкое изменение ситуации - либо в жизни ребенка, например: он вернулся из армии, поступил в институт и в итоге возможность контроля уменьшилась; либо в жизни родителя: он вышел на пенсию и у него освободились время и душевные силы для посвящения большего времени семье; или же родители развелись…

Первая группа. Для нее характерно отсутствие контакта с детьми. Родители не знают, как они живут, чем интересуются. Невозможность поговорить с ними по душам порождает у родителей ощущение своей ненужности, отчужденности от собственного ребенка. Для таких ситуаций типичны высказывания типа: «Я его (или ее) совершенно не понимаю. Ничего о нем не знаю - где бывает, с кем дружит. Он мне ничего не рассказывает, не доверяет».

Вторая группа. Проблемы этой группы связаны с вызывающе неуважительным отношением детей к родителям. Между ними постоянно по пустякам идут ссоры и конфликты. Характерные жалобы родителей: «Он постоянно грубит, со мной не считается - громко включает свою дурацкую музыку, не хочет помогать по дому».

Третья группа. Характеризуется тревогой за детей, опасениями, что они живут не так, как нужно с точки зрения родителей. Иногда это конфликт между нерелигиозным устроением жизни детей, их нежеланием ходить в храм, молиться Богу и родительским «должен».

Бывает, что родители считают детей несчастными, неудачливыми, запутавшимися и потерявшимися в жизни. Вот жалобы такого плана: «У дочери плохие отношения с мужем. Хочу помочь ей наладить семейные отношения, но не знаю, как это сделать». Или: «Батюшка, мой сын бросил институт, в котором отучился три года, собирается уйти в монастырь. Как мне на него повлиять?». Мать сокрушается, что дочке только девятнадцать лет, а она уже сделала три аборта: «Что мне с ней делать?».

Четвертая группа. Это проблемы, связанные с нестандартным, часто противозаконным поведением детей. Например: «Мой сын употребляет наркотики. Как можно ему помочь? Какие молитвы читать? К какому специалисту обратиться?», или: «Моя дочь близко знакома с членами преступной группировки, которая занимается рэкетом».

К какой бы группе ни относились жалобы, первая задача пастыря, - разобраться в сути проблемы, понять, насколько претензии и оценки родителей соответствуют действительности. Наиболее очевидный способ - сбор информации, конкретных фактов .

Обычно обратившийся к священнику родитель - «правильный» со своей точки зрения человек, он словоохотлив и готов без наводящих вопросов рассказать вам свою историю. Но чтобы получить нужную информацию о конкретных ситуациях, придется задавать ему прямые вопросы о том, как разворачивались отношения ребенка с родителем, о чем они обычно говорят, почему и как вспыхивают споры, на чем основаны беспокойство и подозрения.

Надежда Афанасьевна Дробышевская в 1971 г. окончила Витебский медицинский институт (ныне — университет). Работала акушером-гинекологом, затем занялась психотерапией, училась на кафедре психиатрии Московского института усовершенствования врачей. Трудилась в партийном санатории в Крыму, где некий сотрудник ЦК КПСС подарил ей Евангелие; это стало для неё одним из первых шагов к Православию.

В качестве детского врача-психотерапевта шесть лет работала в Республиканской психиатрической больнице Минска. Автор книги «Детская правда», которая рассказывает о пациентах детских психиатрических больниц, попавших туда за асоциальное поведение (воровство, хулиганство, наркомания). Не столько дети виноваты в своей ужасной жизни, утверждает Н. Дробышевская, сколько их родители, не уделяющие им внимания, заботы и любви. «Детская правда» — обвинение обществу, в первую очередь родителям, в духовном детоубийстве. После выхода книги получила предложение губернатора Минской области работать в облисполкоме, где и трудилась четыре года ведущим специалистом главного идеологического управления. В 2013 г. вышла в свет вторая книга «Не должны быть потеряны дети» — органичное продолжение первой книги и профессиональное осмысление кризиса семьи.

В 2013 г. Надежда Афанасьевна узнаёт о своём тяжёлом заболевании: рак печени 4-й стадии с метастазами. Желая сохранить душевный мир, достойно приготовиться к смерти и не обременять родных и знакомых, о диагнозе она сообщила лишь немногим; отказалась от химиотерапии и лишь прошла курс поддерживающей терапии. Соборовалась, исповедовалась и часто причащалась; 10 апреля 2014 г. тихо и светло отошла к Господу.

Предлагаем вниманию посетителей сайта актуальное и сегодня интервью с Надеждой Дробышевской и её глубокий монолог, в которых она высказывается как опытный специалист и верующий человек о влиянии семьи и общества на развитие детей…

Встреча первая

— Надежда Афанасьевна, какие проблемы в области, которой вы занимаетесь, наиболее актуальны в Беларуси в настоящее время? Отличаются ли они от приоритетных проблем в других странах?

— У нас самая актуальная проблема — восстановление духовно-нравственного воспитания детей. Раньше этим занималась Церковь. Но поскольку в ХХ веке Церковь исключили из воспитательного процесса, его пустили на самотёк. В Кодексе о браке и семье было записано, что воспитание — это общественно-полезный труд. То есть ребёнка воспитывало общество, воспитывали все, а значит, никто.

На сегодняшний день нам нужно, во-первых, осознать, что процесс воспитания — духовно-нравственный, и, во-вторых, решить проблему подготовки специалистов-педагогов. Это актуально не только для Беларуси. Коллеги из благополучных стран мне говорят: «У вас много экономических трудностей, потому и появляются социальные сироты. Но у нас нет таких трудностей. А проблема та же!» Бывая в других странах, я убеждаюсь, что наша система педагогики сильна своими корнями, народными традициями. Если бы их немного подпитать, оживить чем-то духовным!

Дети сегодня, как справедливо выразился ведущий одной телепрограммы, испытывают «ностальгию по морали». Правда, при «экспромтном» опросе они могут высказаться, например, за гражданский брак. Но стоит поработать с аудиторией и задать потом банальный вопрос: «Хотели бы вы, чтобы сестра родила ребёнка вне брака?» — ответ получим категоричный: нет! И дальнейшие рассуждения ребят становятся верными с точки зрения морали! Только это у них зарыто где-то в глубине. «Разроешь», и дети делают выбор в сторону нравственного поведения.

— Однако проблема трудных детей, детей-правонарушителей стоит крайне остро. И решается она в основном через исправительные учреждения. Эффективно ли это?

— По долгу службы у меня была возможность встречаться с детьми, состоящими на различных учётах. И вот картина: собираются судья, прокурор, милиционер, и все начинают пугать детей: «Вы из тюрьмы освободитесь, никто за вас замуж не пойдёт!» И прочее. Я спрашивала: «Ребята, вам страшно слышать эти слова?» Молчат. Продолжаю: «А мне страшно. Скажите, можете заверить этих строгих дядей и тётей, что больше ничего плохого делать не будете?» Отвечают: «Нет».

Таких детей разбирают на совете, на комиссии по делам несовершеннолетних, вызывают в суд, помещают в психиатрическую больницу, в школу-колонию. Разве это воспитательные меры? Это наказание! Проблема нравственная, а решать её пытаемся репрессивными методами.

— Но как же быть с такими детьми? Если родители не справились, может ли государство перевоспитать подростка?

— С тех пор, как я училась в школе, прошло около полувека. И тогда, если ребёнок совершал правонарушение, уж не говорю о преступлении (я такого не помню), то с ним мало кто разговаривал. Отца в школу — и все разговоры. Меня поражает, насколько сегодня трудно дозваться родителей, тем более отца. Маму бы хоть разыскать. А причина детских правонарушений и преступлений именно в семейных отношениях: как только в семье начинается конфликт, дети становятся неблагополучными. На вопрос, откуда берётся плохое поведение, сами дети отвечают так: 1) от родителей, от воспитания в семье; 2) от СМИ; 3) от друзей и улицы; 4) от самих себя. Люди, профессионально занимающиеся педагогикой, психологией, нравственным и духовным воспитанием, понимают, что значит «от самого себя»; это — насколько ребёнок впитывает три предыдущих влияния, формирующих собственное сознание.

В Европе и Америке есть ювенальная юстиция, а мы вроде пока отстаём… Когда существовала система воспитания детей, укоренённая в традициях народа, нам не требовалось никакой ювенальной юстиции. Ведь семья была закрытой структурой, и её проблемы не оказывались вовне (мусор не выносили из избы). После революции государственные идеологи решили: семья — вредное явление, потому детей надо воспитывать в государственных учреждениях. И этим поменяли сознание людей… Вот сегодня мама и говорит: «Я отдала ребёнка в школу — пусть воспитывают!»

Сейчас проблема обострилась, и подростковая преступность стала печальной реальностью. И ювенальная юстиция нам нужна. Но, думаю, наша страна не обязательно пойдёт по пути Запада. У него — своё, у нас — своё. Да и Запад многому может у нас поучиться. Особенность суда над ребёнком в том, что допрос нельзя проводить без психолога, адвокат подсудимого должен быть знаком с основами детской психологии, с особенностями развития детей этого возраста. Нужно учитывать психологию развития детского правонарушения.

— Обсуждая перспективы введения ювенальной юстиции, многие возмущаются, что у детей появляется юридически закреплённое право подавать на родителей в суд. Как вы относитесь к этому, и были ли в вашей практике случаи, когда детям стоило подать в суд на родителей?

— Когда я работала в психиатрии, такие примеры, как исключения, были. Но, в целом, это, конечно, плохо. Если мы не обеспечим нравственное воспитание детей в семье и школе, то никакой суд не поможет. Однако я думаю, что при нашем менталитете, в наших условиях детей, желающих подать в суд на своих родителей, будет немного. Мне дети говорили так: «Надежда Афанасьевна, почему маму не пускают ко мне? Если она лишена родительских прав, разве она уже не мама?» Это у взрослых есть понятие «неродители», а у ребёнка ампутировать его практически невозможно. Но, взрослея, он будет ожесточаться и мстить родителям за своё детство. В одной школе-интернате провели исследование. У многих детей из этого интерната родители — пьяницы, нигде не работают. Но ребята ответили, что любят родителей. А когда у них спросили, как они будут смотреть их в старости, в большинстве своём написали, что убьют…

— Насколько оправдано изъятие таких детей из семей в детдома? Часто говорят, будто лучше самая плохая семья, чем самое лучшее детское учреждение.

— Для детей проявление любви не в том, чтобы государство забрало их из семьи в детский дом, а — дать им своевременное воспитание, дабы у ребёнка не развивался внутриличностный конфликт, как сейчас и происходит из-за отсутствия духовно-нравственного воспитания в раннем детстве. Такой ребёнок видит мир через своё искривлённое сознание. И ему трудно пойти на уступки, на компромисс… Он как бы проживает жизнь своих родителей.

— Как же быть? Как спасти детей из «плохих» семей, если воспитание в общественном учреждении ─ тоже не выход?

— Мы сейчас стремимся спасать детей. Это то же самое, как, например, если бы корабль тонул, а мы стали бы откачивать воду, не догадавшись течь устранить. Любые наши действия (акции, программы и прочее) нельзя назвать проявлением любви к детям, ибо любовь — это сызмальства дать нравственно-духовное воспитание. Больше любви не там, где отобрали ребёнка у родителей, а там, где родителей научили воспитывать детей, преподали основы семейной жизни.

И ещё. Нужно вернуть авторитет родителей. Раньше слушали старших, выполняли их советы, а сегодня преемственность утрачена. Но чтобы у родителей был авторитет, они должны показывать детям добрый пример, стать хозяевами слова и дела. Если отец пьёт и силовыми методами требует от ребёнка того, чем сам не обладает, он никогда не будет авторитетом. Однажды к отцу Иоанну Кронштадтскому пришла мать с восьмилетним сыном (по нынешним временам — «трудным») и просит: «Батюшка, помогите!» Он взял ребёнка на колени, качает и говорит: «Матери вы, матери», — понимая, что тут уже ничем нельзя пособить. Сегодня тем более, о многих запущенных случаях можно сказать: обнимите ребёночка и поплачьте, коль своевременно не поняли необходимости воспитания. Поймите: когда онкология запущена, и операция бесполезна — кто стреляет в хирургов?.. Если ничего не делать, то сегодняшние школьники завтра будут такими же. Их бы не упустить.

Вот случай типичный: мама пьёт, а дочь, запертая в комнате, собирает и ест тараканов. Как долго это продолжается — никто не знает… Надо ли внедряться в такую семью? Надо. Но «внедрение» — лишь десять процентов работы, которую мы должны выполнять. А девяносто — сил и средств нужно направить на подготовку воспитателей. Внедряясь в семью, понимаем ли, как оказать помощь? А если там эту помощь не ждут? Более того — отвергают? И получается конфликт! С помощью следует идти, когда просят. Причём специалисту надо обладать высочайшим авторитетом, навыками, деликатностью, чтобы помощь не выглядела оскорбительной.

— Вы сторонник мягкого или жёсткого воспитания детей? По-вашему, надо ли их наказывать физически?

— Должны быть любовь и строгость. Моя точка зрения — можно иногда и наказать. Главное, делать даже это — с любовью. Ведь сказано в Писании: гневаясь, не согрешайте. Ребёнок, если ему во всём потакать, будет нетренированный, не адаптированный, лишённый силы воли. Потакание расслабляет волю, как и телевизор, кстати. Есть дети, которые в церкви выстаивают всенощное бдение. Иные взрослые возмущаются: «Вы же мучаете детей!» А этот ребёнок вырастает, и у него находятся силы многое выдержать, немалые трудности претерпеть. И с постом то же…

— Как вы понимаете права ребёнка? Что они в себя включают?

— Как сказал Виктор Франкл, человечество забыло десять правил и придумало десять тысяч на каждый случай жизни. Прочтите евангельские заповеди, там вы найдёте и права ребёнка, и права родителей. В христианской культуре и традициях нашего народа было так: воспитание начиналось с ознакомления детей с их обязанностями. По мере взросления расширялись и усложнялись их обязанности по отношению к родителям, семье, родственникам, соседям, учителям, обществу. Мне в литературе встретилось сильное выражение: «Права дают тому, кто выполняет свои обязанности». А современный подход, когда детей не знакомят с обязанностями, а говорят о правах, трудно назвать правильным.

— Каково ваше мнение по поводу предложений о снижении возраста вступления в брак? Ведь вы ссылаетесь на традиции; а раньше, бывало, девушек отдавали замуж и в двенадцать лет.

— Современная девушка в чём-то опередила в развитии девушек прошлых веков, но в подготовленности к семейной жизни — нет. Спрашиваю у школьницы: что такое счастье? Она отвечает (и аудитория соглашается): это когда о тебе заботятся. Наши дети в плане подготовки к жизни, адаптации — «голенькие». Раньше девочку сызмальства готовили к браку: она училась шить, стирать, готовить, то есть была в трудах. Чем живёт сегодняшняя девочка? Пиво, сигареты, мат. Она готова лишь к плотским наслаждениям, только к праздности — что в городе, что в деревне. Быть матерью она не готова. Как возродить в ней материнский инстинкт? Нужны какие-то сильные эмоциональные примеры, способные затронуть глубины души.

Сегодняшние молодые мамы, начавшие раннюю половую жизнь со многими партнёрами, перенёсшие венерические болезни и аборты, рожают больных детей. Можно, конечно, ссылаться на Чернобыль, экологию, экономику, на всё, что угодно, но духовно-нравственный фактор — основной. СМИ развивают в детях плотское, сексуальное. Однако когда формируется нравственный стержень души ребёнка, ему нужно говорить не о правах, а возводить фундамент, который даст возможность устоять в жизненных искушениях. Наши благочестивые предки говорили: приготовьте вначале внутреннего человека, а потом внутренний человек не за своё дело не возьмётся.